История Японии

[Yuki]

щас буду читать) спс InuTaisho

[InuTaisho]

Вот эта прелестная дама с двумя мечами - та самая гейша Икумацу, впоследствии госпожа Кидо Сюкоин. История из плохого кино. Кацура познакомился с ней в веселом квартале во время облавы - Икумацу, тогда еще майко, помогла ему спрятать двух коллег, которых люди князя Мацудайры ну никак не должны были видеть в его компании. В качестве благодарности Кацура выкупил и подарил ей ее контракт. И нашел способной девушке учителей, с которыми она освоила вторую (журналисты не в счет) древнейшую профессию - и стала одним из самых ценных агентов Чошу в старой столице. Это из-за нее Кацура проспал совещание в Икеда-я и не оказался в списке покойников.
После дела о Дворцовых Воротах, Кацура исчез, Икумацу осталась в Киото. Есть еще одна история из плохого кино - от пьяных клиентов из Айзу Икумацу узнала, что бакуфу известно, что Кацура скрывается под городом в доме у какого-то торговца кухонными принадлежностями. Икумацу ночью выбралась из города, украла лошадь на заставе и успела на место раньше высланного туда отряда. Они вместе добрались до Чошу. А когда в Чошу произошел переворот и началась Война с Четырех сторон, Кацура - а вернее уже Кидо Такаеши - решил, что мир уже стоит достаточно вверх тормашками, чтобы никто не обращал внимания на всякие мелочи - и женился на Икумацу. Но этим он не ограничился.
Когда он стал членом правительства, главой его канцелярии сделалась, да, да, леди Кидо Сюкоин, кто же еще?

Оптимизм нужен во всем

Фамилия господина Хиджикаты, сочиненная им самим – поскольку крестьянам таковая вообще не была положена, как выяснилось, состоит из кандзи, обозначающих «земля», «почва» и "человек" (土方). Буквально - крестьянин, человек от сохи.

Далее слово предоставляется Михаилу Чекалину с благодарностью за предоставление материала:

«Значит так... Моё маленькое расследование показало следующее:
Если воспользоваться системой подстановки иероглифов, зашитой в Microsoft IME (у меня IME самое свежее - от мая сего года) на слово ХИДЗИКАТА, набранное каной, то мы получим три варианта.

Вариант №1
Первый иероглиф: ключ №32 - "ДО" (кунное чтение - цути) земля (почва) и земля (местность); второй - ключ №70 - "ХО" сторона, направление, в кунном чтении "КАТА" - (вежливо) личность, человек, лицо, господин; суффикс профессии. Существуент слово ДОКАТА, записываемое именно этими иероглифами и имеющее перевод на русский язык: землекоп, чернорабочий.

Вариант №2
Тут уже начинается хохма. Во втором варианте в качестве первого иероглифа был предложен ключ №33 "СИ" (кунного чтения не имеет), а второй иероглиф - без изменений, в третьем варианте, кстати, он остаётся тоже. Дело в том, что ключи №32 и №33 очень похожи. Оба стостоят из трёх черт: горизонтальной, пересекающей её вертикальной и подчёркивающей горизонтальной. Разница в том, что в у №32 третья черта длинне первой, а у №33 - наоборот.
Так вот, иероглиф "СИ" имеет следующие значения: воин, самурай, благородный муж. ))

Hу и, наконец, вариант №3.
Он нам практически не интересен, хотя и тут может быть зашита определённая хохма.
Здесь в качестве первого иероглифа нам был предложен ключ №100 "СЭЙ" (жить, рождаться и т.д.). При чтении "HАМА" данный иероглиф имеет в том числе два могущих заинтересовать нас значения: чистый (в том же смысле, что и английское pure) и наглость, дерзость, нахальство.

Вот такие вот пироги.
Естественно, что всё сие может быть всего лишь досужими домыслами, но,
насколько я могу судить, японцы игру слов любят и очень, благо существующая система письменности это позволяет, так что всё вполне возможно... ))»

Полагаю, что консультант прав и господин тогда еще не подполковник крестьянин-благородный муж-хулиган получил от сочинения фамилии массу удовольствия.


А он еще и ганфайтер...

Август 68. Бои за перевал Бонари уже, считай окончены. Уцелевшие отступают под Вакамацу. И в процессе отступления командиру одного из таких отрядов, Ошиме Торао, шальная пуля угодила... ну туда, куда она могла угодить при отступлении. Только не в спину, а ниже. Страшное дело - и неприлично, и не побегаешь. А противник - на хвосте. То есть, практически уже в. И только приготовился Ошима героически - ну, или как получится - умирать, как неизвестно откуда лезет неизвестно кто с легким стрелковым и противника отгоняет огнем. И продолжает прикрывать, пока отряд Ошимы не убирается из зоны действия.
Ну кто у нас может быть в этом месте в это время года "неизвестно кем с легким стрелковым" да с такой плотностью огня - естественно Сайто с компанией. Он и был.

Перебор

Умирающего Сайто спросили, каким должно быть его каймё, посмертное буддистское имя, которое пишут на поминальной табличке. "У меня к этому дню накопилось много имен.- ответил г-н бывший комсекции-3, он же бывший старший инспектор,- Поэтому в новых нет необходимости." Так и стоит табличка пустой - в нарушение буддистской техники безопасности. С другой стороны, с покойником и при жизни-то мало кто хотел ссориться - а уж после смерти...

Кнутом да пряником..

В конце 16 века клан Какидзаки получил в держание все земли за Сангарским проливом – то есть Хоккайдо (Эцу/Эдзо) и острова гряды. В 1599 клан сменил фамилию на Мацумаэ. Окопался он на севере настолько прочно, что русские моряки, например, просто называли эту территорию «Матсмай». В 1855-67 в виду внешней угрозы часть клана была отселена на Хонсю, а их место заняли переселенцы-тондэнхэй, своего рода японские казаки – вооруженные, вернее, тяжело вооруженные земледельцы. Но вот замок Мацумаэ, довольно основательная каменная крепость (одна стена прямо над морем, 16 ворот, 7 больших пушечных батарей), остался в руках клана. На его беду.

Эномото Такеаки, захватив остров, отправил главе клана письмо, с предложением о сотрудничестве на благо Республики Эцу. Ответа он не получил, а с курьером вышло что-то нехорошее. Эномото, как известно, был исключительно вежливым (часто себе в ущерб) и добродушным человеком, прогрессистом и прочее. Но все это с поправкой на прилагательное «японский». И когда мирные средства не работали, он пожимал плечами и прибегал к немирным. Немирным средством был в данном случае г-н Хиджиката Тошидзо и соответствующих размеров вооруженное соединение.

27 октября 68 года отряд убыл по направлению к замку прояснять ситуацию. По григорианскому календарю был не то конец ноября, не то начало декабря, сугробы стояли вполне сибирские, равно как и морозы, и Мацумаэ, коренные обитататели Эцу, не ждали от изнеженных южан никаких особенных неприятностей. Про Шинсен и тамошние представления о возможном им, конечно, никто не объяснял.

Так что обнаружив посторонних на своей территории, клан крайне удивился, а затем предпринял попытку ночью атаковать лагерь Хиджикаты под Фукушима и (если верить вавилонской рыбке) убить самого Хиджикату. Нападающие слишком положились на знание местности и свое самурайское превосходство над какими-то мятежниками, налетели на часовых, наделали шуму... В общем, наутро отряд продолжил движение, а ночные визитеры – нет.

5 ноября войска Хиджикаты дошли до замка и начали штурм. Дальше описания расходятся. Версия первая гласит, что защитники замка поставили батарею за воротами и вели огонь, распахивая ворота перед самым залпом. Хиджиката рассчитал время и послал людей занять позиции по обе стороны ворот. Когда ворота распахнулись, республиканские солдаты открыли огонь, сбили прислугу батареи и ворвались внутрь.
Все бы хорошо, но Шимада Кай в своем дневнике описывает все совсем иначе. По его словам, Хиджиката умудрился подвести лестницу со стороны моря (привет Кейту Мэллори), где врага никто не ждал, и, ударив оборонявшимся в спину, вынудил их к сдаче. А Шимада как свидетель котируется очень высоко - он служил в разведотделе Шинсена и в тот момент находился рядом с Хиджикатой.
С другой стороны, сцена с батареей и воротами приводится и в истории о падении замка Уцуномия. Так что, может быть, первый очевидец просто перепутал два штурма.

Во всяком случае, по результатам разночтений нет. Замок пал за сутки.
Потери среди нападающих – 30 человек. Потери среди защитников никто не считал. Потери среди мирного населения были чрезвычайно велики, потому что часть отступающих войск Мацумаэ подожгла город. Хиджиката от такого оборота пришел в некоторое раздражение и пленных брать перестал. Эномото впоследствии действия эти одобрил – по его мнению, воюющие стороны не имели права причинять вред нонкомбатантам, а если Мацумаэ законы войны не уважают, кто ж им виноват...

Надо сказать, что после этого инцидента от предложений дружбы и сотрудничества больше не отказывался никто. Доброе слово в сочетании с винчестером оказалось чрезвычайно действенным средством.

Хорошо, что день рожденья только раз в году
или
Как сто тридцать восемь лет назад поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем

Первого января 1867 года группа собралавшаяся в одном из питейных заведений Шимабары выпивала не просто так, а по поводу. Отмечали двадцать третий день рождения Сайто.
Хорошо так отмечали, вдумчиво.

Не умеешь петь - не пей. Правда современники утверждали, что Сайто неплохо удавалось и первое, и второе. В общем, когда компания доотмечалась до хорового исполнения местного аналога песни о священном Байкале, соратники-собутыльники обнаружили, что вернуться в казармы Шинсена в положеный срок они при всем желании не успевают.

В таких ситуациях никто никогда не может вспомнить, кому же первому пришла в голову столь блестящая идея. А идея была преотменной, достойной вольноопределяющегося Железного - если вообще не возвращаться в казарму, то никто и не заметит, что ты оттуда ушел.

Пару дней представители командного состава Нового Ополчения играли в салочки с собственным патрулем. Вечером третьего числа теплая компания таки предстала под светлые очи командующего. К тому времени добродушный, в общем-то, Кондо здорово смахивал на Зевса-Громовержца. Его вердикт был прост: пусть пока проспятся, а самоубиваться будут утром, на свежую голову.

Как известно, иных мер воспитательного свойства прейскурант не предлагал. Так что то ли из проснувшегося человеколюбия, то ли по соображениям практического свойства Хидзиката к утру обогатил словарный запас ополченцев понятием "домашний арест". И похмельные г-да Сайто Хадзиме, Нагакура Симпати и Ито Каситаро отправились отбывать наказание.

* Как утверждают некоторые источники, по ходу дела Хидиката решил приспособить проштрафившихся офицеров к уборке. Ито меры трудового воспитания проигнорировал полностью, от неряхи Нагакуры толку было мало, зато известный аккуратист Сайто отдраил доставшуюся ему территорию до блеска.

[InuTaisho]

Цитата: Сообщение от Yuki щас буду читать) спс

Пожалуйста ^^ Всегда приятно поделится интересными вещами )

[InuTaisho]

Кидо Коин в ненатуральную величину

Правительство начало строить новый форт в Канагава. Самураям Тоса, Чошу и еще нескольких кланов был запрещен вход на строительную площадку. Г-н Кидо, тогда еще г-н Кацура, естественно, не мог этого вынести и, верный девизу "пойти, разузнать, и разнюхать", переоделся простолюдином и нанялся чернорабочим на строительство. Проработал там два месяца, разъяснил форт и уволился. На вопрос, не было ли ему сложно изображать землекопа, ответил: "Было тяжело. Они очень бестолково ведут строительство. Я тратил все свои силы на то, чтобы не вмешаться."

----------------------------------------------------

На дворе весна 69. Гражданская война на исходе. Кидо приезжает в Ямагучи и просит аудиенции у дайме Чошу, Мори. И заявляет ему, что феодальная система - это бочка с порохом, на которую поставили масляный светильник. Взрыв - только вопрос времени, и когда он произойдет, все, за что уже пролито столько крови, пойдет к тэнгу под хвост. Для того, чтобы осуществить необходимые реформы, страна должна быть единой. В том числе и административно. А потому, по мнению скромного слуги его светлости, даймё должны передать власть над своими провинциями императору.
Мори подумал-подумал, да и сказал "Ладно. До сих пор ты не ошибался, так и теперь поступай, как знаешь."
Кидо горячо поблагодарил даймё и вышел, но тут Мори окликнул и вернул его.
"Я уже дал тебе согласие,- сказал Мори,- но самураи нашего хана и наших союзников еще пьяны успехом и могут возмутиться. Ты должен быть осторожен, чтобы не погубить себя. Потому подожди благоприятного момента."
Кидо еще раз поблагодарил и убыл. Из Ямагучи он приехал прямо в Токио, нашел Окубо и изложил ему план, добавив, что Мори уже дал согласие. Ну а как мог даймё Сацума оказаться менее щедрым и благородным, чем его давний соперник?.. И в мае Кидо, Окубо и Сайго, фактически контролировавшие все дееспособные воинские части страны (не считая севера), предложили съехавшимся на первое заседание ассамблеи даймё продемонстрировать свою любовь к отечеству. Даймё подумали-подумали и решили, что лучше быть живыми патриотами.
Где-то через месяц, Мори, теперь уже не даймё, а губернатор своей провинции, поинтересовался у Кидо, почему тот не последовал его совету.
"Но я ему последовал, Мори-сама.- ответил Кидо.- Проект прошел, все живы - значит момент был благоприятный."

В 1877 году, когда окончательно было решено взяться за Формозу (Тайвань) и присоединить ее к Японии, Кидо Коин ушел в отставку. Ушел с треском и грохотом, потому что считал экспансионизм чрезвычайно "дорогим" в перспективе способом решать внутренние проблемы.
На следующий день, выйдя на прогулку, Кидо обнаружил, что сделался каким-то, вероятно, очень древним персонажем фольклора, потому что даже у тысячелетней лисицы хвостов всего девять - а у него было явно больше.
Кидо пожал плечами и сделал то, что делал всегда, когда обнаруживал, что посторонних наблюдателей слишком много. А именно - исчез.
Ищут пожарные, ищет милиция, да кто-только не ищет, а вторые сутки бывшее не то четвертое, не то третье лицо в государстве пребывает в нетях. И все остальные лица начинают слегка нервничать, потому что, что такое Кидо, работающий против режима, все знают по опыту.
На третий день Кидо обнаружился у себя дома. Приказал коляску и поехал к Окубо. И сказал ему примерно следующее:
- Я, наверное, мог бы изменить соотношение голосов в свою пользу, так или иначе. Но тогда получилось бы, что мы зря воевали. Я ничего не стану делать. Но вы совершаете ошибку.
И на этом ушел.
А те два дня, как выяснилось впоследствии, Кидо провел в веселом квартале. С женой.


И еще к вопросу о торговой чести

Поскольку у правительства Республики Эцу было очень плохо с наличностью, оно обложило жителей острова налогом, а также взяло большой займ у купцов города Хакодатэ.
По рассказам, примерно за неделю до того, как правительственные войска начали массовое наступление, Хиджиката Тошидзо вызвал к себе держателей займа и вернул им деньги, с объяснением, что если Республика устоит, она выпишет новый займ, а если нет – зачем ей деньги?
Неизвестно, в какой мере этим рассказам можно верить, но есть два косвенных обстоятельства:
1. Республика и деятели республики были - и до, и после -чрезвычайно популярны среди местного населения – за вычетом представителей старых самурайских кланов, конечно.
2. Первый кенотаф Хиджикаты построили именно купцы из Хакодатэ. Некто Яматоя Томоджиро, высокопоставленный служащий торгового дома Кунойкэ, прослышав о смерти главкома, обратился к коллегам и они поставили могильный камень на территории храма Сёмёджи.


Развлечения в средневековом стиле.

Серизава Камо, как известно, славился не только за своё мастерство с мечом и тессеном(стальным веером), но и за прескверный характер, включающий в себя драки, выпивку, бордели, бессмысленные убийства и тому подобное, список сей весьма длинен и занимателен. Не стеснялся он и использовать своё служебное положение в качестве рычага для угроз и вымогательств. И, кроме всего прочего, был он настоящий пироман.

Взять, например, самый первый конфликт между Серизавой и Кондо.
Это произошло ещё тогда, когда Рошигуми только-только была сформирована. На третий пути из Эдо Кондо, тогда ещё простой член 6го отряда, вместе с Икедой Токутаро(подручным и телохранителем Киёкавы) обустраивал членов новоявленной группировки на ночлег в городке Хоншо. Предполагалось, что Кондо с Икедой уедут вперёд и заранее всех расквартируют. Однако, когда Рошигуми прибыли на место в полном составе, выяснилось, что места для Серизавы не оказалось, так как Кондо "случайно" забыл его. Разумеется, Кондо и Икеда немедленно принялись извиняться, но Серизава не обратил на эти извинения ни малейшего внимания. Предложения немедленно заняться его ночлегом он тоже отверг, заявив, что "Не стоит беспокоиться. Я прекрасно обойдусь без крыши над головой. Я просто наберу дров и погреюсь ночью у костра. Вы главне не удивляйтесь, если костёр будет больше обычного"
И вот, вскорости после захода солнца, Серизава собрал все дрова, которые мог найти, и запалил костёр в лучших пионерских традициях. В самом центре постоялого двора. Искры от костра долетали не только до всех без исключения домов постоялого двора, но и до десятка соседних домов. Добрых полгорода вместо того, чтобы спокойно спать, сидели на крышах своих домов с вёдрами воды в руках, ежесекундно опасаясь глобального пожара. Разбуженный творящимся светопредставлением, местный представитель властей прибежал к месту действия и потребовал немедленно прекратить безобразия. Серизава, недолго думая, отправил того в нок-аут своим железным веером. В конце концов Кондо, извиняясь и унижаясь, уговорил Серизаву притушить огонь, чтобы все смогли поспать.
Говорят, после этого случая и появилась у выходцев из Шиэйкана некоторая неприязнь к Серизаве Камо.


О некоторых особенностях применения артиллерии.

Как известно, в арсенале Рошигуми значилось одно артиллерийское орудие(деревянная пушка, насколько известно). Неизвестно доподлинно, на чьём попечении она была официально, но известно доподлинно, что пользовался ей в основном Серизава Камо со своими приспешниками, и отнюдь не во славу сёгуна. Вид группы пьяных лиц самурайской наружности с пушкой на прицепе был довольно обычным в окрестностях деревушки Мибу.
Обычная картина действий Серизавы была примерно такова: К таверне/борделю/магазину/бане и прочим объектам интереса выходцев из Синто Мунен Рю(вполне оправдывавших название своей фехтовальной школы, означающее дословно "Синто не нужно", т.е. попросту говоря "Безбожники") подкатывалась заряженная пушка, возле которой оставались прохлаждаться пара человек, а Серизава, часто с Нимии(ни в чём не отстававшего от своего учителя), направлялись к владельцу заведения и предъявляли требования разной степени нелепости.
Обычно люди предпочитали не связываться. Максимум - пытались выторговать менее разорительные условия. Однако как-то один владелец какой-то лавки наотрез отказался выполнить их требования, уж больно они были абсурдными. Серизава с Нимии разозлились и ушли, предварительно выпалив по лавке из орудия. А магазинчик сгорел дотла.

Последняя капля

А последней каплей, переполнившей чашу терпения Мацудайры, послужил следующий инцидент.
В июне 63го года в окрестностях Киото начала разбойничать некая группировка Тенчугуми(оно самое, "Божественное Возмездие"), задавшаяся в качестве цели ни много ни мало государственным переворотом. Это была одна из тех многочисленных группировок ронинов, проникшихся идеей "Сонно Джои". Но на перевороты, как известно, требуется немало денежных вложений, так что занимались Тенчугуми в основном тем, что под эгидой "Возрождения Императора и так далее" грабили торговцев, работающих с иностранцами.
И вот одной из жертв разбойных набегов Тенчугуми стал магазинчик Ямато, торговавший тканями. Его владелец, Ямато Шобе, до смерти перепугался за сохранность как своего кошелька, так и своей шкуры, и обратился к благодетельному Защитнику Киото, князю Мацудайре Катамори. Мацудайра в ответ на просьбу выслал Рошигуми. И в то же время, видать, для надёжности, Шобе заплатил также за защиту 10,000 рё (хотя тут, скорее всего, история ошиблась на пару ноликов, так как на эту сумму он вполне мог купить себе маленькую личную армию) члену семьи Дайго (приблежённому к императору). Когда об этом узнал Серизава, он среагировал обычным образом - пришёл в ярость, и в тот же вечер уже стоял напротив магазинчика Ямато с заряженной пушкой и шестью молодцами за спиной. Там он во весь голос поинтересовался, почему это Шобе заплатил столько денег другим, не дав в то же время ни одного рё ему. Привратник с белым от страха лицом попытался было возразить, что Шобе не было дома. Но Серизава знал, что это не так, и приказал атаковать дом с помощью орудия.
На этот раз это был уже не один выстрел "на устрашение", а полномасштабная атака. Орудие стреляло и стреляло, снося и дом, и магазин, и все хозяйственные пристройки, а Серизава в это время стоя на крыше дома напротив, направляя атаку своим железным веером и весело хохоча. Продолжалось это веселье всю ночь (интересно, сколько ж снарядов они туда притащили), и первые лучи солнца осветили уже догорающие руины на том месте, где раньше стоял магазин Ямато.
Наутро, сожгя всё, что там можно было сжечь, Серизава удалился с черезвычайно довольным видом.


И опять глубокое взаимное неумение

Сражение при Тоба-Фушими произошло потому, что почти все хотели, как лучше. К числу желающих, как лучше, относились: императорская партия, бывший сёгун Хитоцубаши Кейки, дайме Айзу и Кувана, а также, естественно, Сайго Такамори с компанией. Единственными, кто не хотел, как лучше, были Отори Кэйске и г-н Кондо с заместителем - но естественно, влияния на события зложелатели не имели.
А вышло так. У нового имперского правительства было очень туго с деньгами. А у клана Токугава, наоборот, хорошо. И это положение императорская партия находила крайне несправедливым. И неправильным. И очень хотела этими ресурсами воспользоваться. И было вполне понятно, что Кейки по целому ряду причин готов предоставить микадо эти фонды - если получит слово в том, как они будут использоваться.
А потому к Кейки в Осаку отправились даймё Эчизена и Овари с официальным предложением стать одним из советников императора. Стороны пришли к соглашению, но после того, как высокопоставленные послы убыли, Мацудайра Катамори сказал, что императору верить можно, а вот этим двоим - никак. А потому в столицу ехать надо, но следует взять с собой войска. Надо сказать, основания для столь дурного мнения у даймё Айзу были, и серьезные. Поэтому с ним никто не спорил. Только г-н Кондо вежливо посоветовал, мол, если уж брать, то только пехоту собственно клана Токугава (неплохо переобученную французами), ну и какие-нибудь вспомогательные части. Шинсен, например. И тревоги у противной стороны не вызовет, и отбиться, в случае чего, будет чем. Но как же даймё могут допустить, чтобы глава клана отправлялся на такую встречу без верных вассалов... Поэтому пошли всей толпой. По _двум_ дорогам. Тоба-кайдо и Фушими-кайдо. Откуда, собственно, и название сражения. Надо сказать, что такой способ передвижения вызвал некоторое недоумение уже у Отори - но его соображения также были отметены как несущественные. Ведь две дороги - это _два_ авангарда. И куда меньше необходимости делить почетные позиции.
Авангард номер один прибыл в Тоба и обнаружил, что дорога перегорожена. Представители даймё отправились на переговоры, объяснили что глава клана Токугава следует в Киото по приглашению императора... И получили ответ, что ни про какие переговоры никто не слышал, а уж про конвой такого размера - так и вовсе. Рогатки, конечно, никто не убрал. Парламентеры вернулись к своим и авангард начал перестраиваться, в твердом намерении очистить дорогу. Поскольку перестраивался он в полном виду противника... В общем, командир заслона решил, что доказательства враждебных намерений налицо - и открыл артиллерийский огонь, предварительно послав за подкреплениями.
Сайго Такамори, не веривший в успех переговоров и ждавший от противной стороны всяческого вероломства, получив донесение окончательно уверился, что все вышло, как он и думал, и поднял войска.
Дальнейшее можно описать при помощи старого выражения "война в Крыму..." За войсками Токугава было численное преимущество. Практически полностью съеденное тем обстоятельством, что оные войска были растянуты колоннами по двум дорогам с речкой между ними.
Со связью творилось нечто поразительное. Командиры соединений действовали, как тэнгу на душу положит. Попытки Кондо (он находился как раз при том, что должно было быть штабом, незадолго до того получил пулю в плечо - посмертный подарок от Ито Кашитаро, и сдал активное командование Хиджикате) организовать некое подобие управления раз за разом разбивались о его статус.
Был момент, когда войска хана Айзу пытались атаковать артиллерию Сацума сомкнутым пешим строем - и Хиджиката положил едва не четверть соединения, вытаскивая их. Вот там погиб Иноуэ Гэндзабуро, командир шестой, один из старых членов додзё Шиэйкан. Кто-то из участников запомнил, а потом записал, как Хиджиката кричал на командующего войсками Айзу "Что еще должно произойти, чтобы вы поняли, что время меча и копья ПРОШЛО!"
От полного и немедленного поражения войска Токугава спасло то, что с логикой и координацией действий у их противников дела обстояли немногим лучше. Сражение три дня качалось из стороны в сторону, но наконец начало сказываться численное превосходство, да и войска Айзу пришли в себя, реорганизовались (кто бы мог подумать) и к 30 января (последнему дню боя) уже дважды отбрасывали сацумцев с позиций.
Впрочем, исход сражения определило не мастерство или отсутствие такового, а предательство. В решающий момент артиллерия хана Цу, пришедшая с Токугава, открыла огонь по своим. Даймё Цу, Тодо Идзуми-но-Ками (между прочим, сводный брат Тодо Хэйске, командира восьмой в Шинсене) все это время вел переговоры с имперским командованием и они, наконец, сошлись в цене.
Дальше в рядах Токугава началась паника, которой и воспользовался Сайго. Воспользовался не так основательно, как хотелось бы, потому что левый фланг Токугава, внезапно обнаруживший, что стал арьергардом, _не_ запаниковал, не стал стоять насмерть на месте, а ударил в бок наступающим сацумцам. Очнись к тому времени еще кто-то... Но армия Токугава катилась назад. Шинсен и примкнувшие к ним самураи других соединений пробились к реке, переправились и ушли. Потери личного состава - до двух третей. Из офицеров в тот день погиб еще Ямадзаки Сусуму - начальник разведки. Был ранен, лодка перевернулась и он не выплыл.
Хитоцубаши Кейки узнал о разгроме едва ли не 12 часов спустя - гонцы не добрались по забитым дорогам.


Вестерн

Сан-Франциско, 1872 год. В ресторане на набережной сидит азиат в европейском костюме и ест бифштекс. Его бы, может, туда не пустили, но он - член дипломатической миссии, и местные предрассудки его не касаются. А вот второго азиата в странной рубахе и еще более странных широких штанах они коснулись бы - если бы он им дал на то хоть какое-то время. А так он просто вломился под тент и брякнул на стол перед дипломатом длинный меч. И представился.
Фамилии было достаточно. Вице-посол Кидо Коин ее прекрасно помнил. У него вообще была отменная память на людей. А с родней этого молодого человека вышла маленькая неприятность, когда Кидо и Такасуги брали власть в Чошу. Маленькая неприятность, зато перманентная. Так что у молодого человека были все основания гнаться за Кидо не то что до Америки, а до царства Эммы. И бить первым. Но мститель был человеком вежливым. И романтическим. И хотел, чтобы все было правильно. Он даже, зная, что Кидо не носит оружия, второй меч приволок - для равного боя.
- Юноша,- сказал Кидо (хотя сам в этом возрасте уже был главой фехтовальной школы, старшим самураем хана и заговорщиком),- между нами не может быть равного боя. Да и война окончена. У вас вся жизнь впереди, не тратьте ее на мертвое.
Ну и на повторное требование взять меч ответил вежливым отказом.
Поняв, что совсем правильно не получится, молодой человек выхватил свой меч и с криком ринулся на врага. Меч вонзился в пол. А молодой человек рухнул рядом, потому что - тут очевидцы разошлись в показаниях - не то в горле, не то между соответствующими ребрами у него торчал нож для бифштекса.
К дипломату ни у кого не было особенных вопросов - чистый случай самообороны.
- Не знаю,- сказал Кидо,- мог ли я остановить его иначе. Он не отказался бы от своего намерения, а у меня довольно жесткое расписание.

[RowanNey]

InuTaisho -сама. А еще "добрые сказки" будут?

[InuTaisho]

Будут ) Сегодня-завтра еще напишу, просто сейчас неболшой завал и времени основательно засесть за комп нету (

[InuTaisho]

О пользе международного права.
Инцидент с «Марией Луз»

7 июля 1872 года шторм загнал в иокогамскую гавань перуанский барк «Мария Луз», следовавший из Макао в Перу. На борту барка находилось 232 китайских кули. Ночью один из них сбежал и вплавь добрался до английского корабля «Железный герцог». Там он сказал, что он был украден из Макао, ни в какое Перу не хочет и просит ему помочь. Китайца передали японским портовым властям, а те вернули его на судно – у него документов не было. Дня через два к тому же «Герцогу» (видно, удобно стоял) доплыл еще один кули с той же историей – и с добавкой, что, мол, того первого беглеца избили, и косу ему отрезали (страшный позор), и, если кто не вмешается, то его совсем убьют. Этого пловца уже никуда сдавать не стали, скинулись ему на первое время – и тихонечко сплавили на берег. А сами обратились в консульство. А консульство, разъяснив обстоятельства, забило тревогу – граждане, это ж работорговля чистой воды... и пожаловалось губернатору Канагавы, Оэ Таку. И вот, слушается дело, где предмет обсуждения подданые Китая, обвиняемый – гражданин Перу и лейтенант перуанского военного флота, а суд – японский. И довольно быстро этот суд постановил, что никакого права на этих кули у перуанцев нет, а потому всех – и перуанцев и кули - следует отправить по домам, кого в Перу, а кого, соответственно, в Китай.. Приехал представитель шанхайского городского магистата и увез своих сограждан.
Естественно, поднялся жуткий скандал. Большинство иностранных представителей считало, что японцы вопиющим образом нарушили закон. Поддержали решение только Англия (чья позиция по работорговле была вполне драконовской) и Штаты (у которых она как раз успела стать такой же). В Японии ждали прибытия перуанских военных судов и принимали соответствующие меры. Но суда не пришли. Конфликт решили уладить на дипломатическом уровне, избрав арбитром... Императора Всероссийского. Уж не знаю, что думали перуанцы. Возможно, хотели сохранить лицо. Потому что Его Императорское Величество Александр II, естественно, заявил, что Япония совершенно права. Потому что работорговля – это такое дело, которое надо глушить, где видишь.
Но на этом дело не кончилось. Потому что на самих слушаниях произошла некая неожиданность. Лейтенат Эррейра, капитан «Марии Луз», никак не мог найти себе адвоката – и вдруг, ко всеобщему удивлению, перуанца согласился защищать Фредерик Дикинс – видный юрист и дипломат, от которого никто такого не ждал. Ситуация, впрочем, разъяснилась довольно быстро – 18 сентября Дикинс произнес речь, в которой удивлялся тому, что японские власти находят ситуацию с кули противозаконной. Ведь в самой Японии таких случаев – пруд пруди.
«Существует разновидность контракта, чрезвычайно распространенная в Японии – контракт между частными лицами, обязывающий оказывать услуги самого омерзительного рода, которые только может исполнять человек. Такие контракты являются действительными по японскому закону и японский закон строго следит за их исполнением. Я говорю о контрактах, которые заключают с проститутками содержатели борделей Йошивары.»
Суд отмел возражения Дикинса, как относящиеся к совершенно другой ветви законодательства – но после того, как тяжба была решена в пользу китайцев, губернатор Канагавы подал петицию императору, где указывал на сугубую необходимость немедленно отменить «контракты на срок». Потому как бесчеловечно это. И очень неудобно. (Чего, собственно, Дикинс и добивался.)
И 2 ноября 1872 года парламент издал закон, по которому все кабальные контракты лишались силы – вне зависимости от того, числился ли за второй стороной долг хозяевам заведения или нет. «Поступить иначе, - гласил рескрипт,- значило бы приравнять людей к лошадям и коровам.»
Действия двух китайских кули, группы британских офицеров, губернатора Оэ, российского царя и английского адвоката, сложившись, привели к отмене рабства в Японии.


Штрих к портрету

Кацура Кацусабуро, год рождения 1848, старший (и очень любимый) приемный сын Кацуры Когоро, погиб 20 августа 1864 года во время атаки на ворота Хамагури. Было мальчику, как следует из простой арифметики, 16 лет. Что думал приемный отец об организаторах нападения, осталось неизвестным. Могилу сына он, впрочем, посещал каждый год - даже когда не зависящие от него обстоятельства, то есть гражданская война, делали это крайне опасным мероприятием.

Когда в 1868 императорская армия взяла Айзу, Кидо был сторонником крайне жесткой политики - военное правление, массовые высылки и безусловная ликвидация уцелевших лидеров. Когда кто-то сказал ему, что вообще-то сдавшегося противника принято щадить, Кидо поднял брови и поинтересовался, откуда в законах или обычаях может взяться такая вещь, как "сдача Императору", если ее по-японски и произнести-то нельзя, не вывернувшись наизнанку - за отсутствием в языке понятия?
А в марте 69 Кидо узнал от формирующейся тайной полиции, что в Токио скрывается много людей из Айзу - и что эти люди страшно бедствуют. Действия? Какие действия? Оценить наличные средства (персональные, конечно), поговорить с высокопоставленными знакомыми побогаче, собрать за сутки 1000 рё (рё - золотая монета) - и через буддисткие контакты передать.
Никакого противоречия, надо сказать, в своих действиях Кидо не видел. Оставить безнаказанным прямое выступление против императорской власти новое правительство, по его мнению, не могло - особенно в виду обстановки на севере (на момент взятия Вакамацу Сендай еще был занят сторонниками сёгуната, а флот как раз только успел пропасть.). А вот к тому, чтобы оказать помощь лично, никаких препятствий не было. А раз не было - значит нужно помогать. "Они воевали за то, во что верили. Мы делали то же самое."


Воля богов
Известно,что в сегунате Токугава была служба онива-бан("садовников"),правда,в ней
состояли не садоводы,селекционеры и прочие мичуринцы,а ниндзя,шпионившие и охра
нявшие сегуна.Правда,со временем "садовники" изрядно растеряли навыки,хотя и не все.

Оказывается, подобная служба существовала и в Симадзу, а небезызвестный
Сайго Такамори, сначала боровшийся с сегунатом, а потом поднявший мятеж в Сацуме, в юности успел побывать "садовником" в этой провинции. По одной версии, во время революции Мэйдзи он воспользовался своими познаниями в области шпионажа.
И решил не размениваться на мелочи, а сразу озвучить мнение верховного божества.

Дело было так. Однажды наутро после бури горожане в Эдо обнаружили, что город буквально усыпан листовками храма Исэ-дзингу, посвященного самой богине-покровительнице
Японии Аматерасу. На листовках значилось следующее:"Бакуфу пускает в Японию иностранцев и оскверняет землю страны богов. Божество храма Исэ рассержено этим и осыпает своими амулетами Эдо. Воля неба-изгнать варваров."

Это происшествие буквально потрясло набожных японцев. А подстроила его парочка ниндзя, которые во время той самой ночной бури поднялись на гору Айсеки и стали
швырять листовки. А уж ветер разнес сообщение о божественном гневе по всему Эдо.


О совмещении должностей или Кой черт его понес на эту галеру

Надо сказать, что с самого начала между г-ном президентом республики Эцу и его главкомом имелись некоторые разногласия. Эномото Такеаки очень рассчитывал (поначалу небезосновательно) на поддержку и помощь европейских держав - которым существование "двух Японий" было бы, в числе прочего, чрезвычайно выгодно. И полагал, что без этой поддержки у республики Эдзо шансов нет. Хиджиката же считал, что у нее в принципе шансов нет, что, впрочем, не повод не делать работу так хорошо, как только можно.

Поэтому, когда выяснилось, что даже поначалу благосклонная Франция от республики отвернулась, Эномото чрезвычайно расстроился и начал прикидывать, как бы свернуть операцию, положив при этом как поменьше народу. Главком же ничего нового в их положении не усмотрел. Из-за чего и вышла между ними первая и единственная ссора.

Дело в том, что войска Сацума начали наступление, которое грозило разрезать позиции республиканцев натрое. Разобщенность, потеря внутренних коммуникаций... в общем, нехорошо. Поэтому главком предложил план, позволявший эти клинышки сбить - ну и по ходу дела возможно обвалить сацумцам весь этот участок. Президент же решил, что не видит в операции смысла. Ну еще две-три недели они отыграют - что изменится? И наложил на план вето. Главком тихо и грустно высказал президенту все, что он думает о пораженческих настроениях и напомнил ему, что он, Хиджиката Тошидзо, в виду острой кадровой недостачи еще и военный комендант Хакодатэ. И значит может распоряжаться гарнизоном. И распорядится. А если у президента есть возражения, пусть президент выскажет их главкому. Каковой их охотно выслушает. Когда вернется. И ушел, оставив Эномото в бюрократическом оцепенении.
Дело в том, что у Хиджикаты были еще и личные причины - форт Бентен, который сацумцы собрались отрезать, защищали его люди. Те, кто уцелел из старого состава Шинсена. И он никак не собирался их бросать.
В общем, клин на Чиёгаоку был срезан. Клин на Бентен был срезан... а вот при обратном движении г-н главком, он же военный комендант Хакодатэ налетел на случайную пулю в обоих своих ипостасях.
Наутро сацумцы уже без помех повторили операцию, потом в пороховой погреб форта Бентен угодил снаряд с "Каменной стенки" и от форта осталось сильно попорченное воспоминание. Так что о гибели командира гарнизон Бентена узнал уже в плену. По утверждению свидетелей, взрослые люди "плакали как дети, узнавшие о смерти матери". Г-н Шинсенгуми-но-они фукучё* Хиджиката был бы, вероятно, крайне недоволен таким нарушением устава, но его мнения никто не спрашивал.

* демон-подполковник Шинсенгуми


Предмет зависти для Жанны д'Арк
или женщины в штанах.

На чем мгновенно сказалась реставрация Мэйдзи - это на женской одежде. Если в поле еще можно было работать в повседневных традиционных костюмах (сильно отличавшихся от парадных общей своей практичностью), то на фабриках это не получалось никак. В общем, когда в 1872 в Томиока открыли первую ткацкую фабрику, девушки-намотчицы на второй-третий день стали являться на работу в хакама - мужских штанах. За ними последовали ткачихи. Руководство фабрики подумало-подумало - да и вынесло им благодарность за изобретательность и заботу о технике безопасности, и распорядилось, чтобы всем новым работницам выдавали хакама в специальную фабричную полосочку.
Мода распространилась как лесной пожар. За фабричными потянулись студентки. За ними - преподаватели. На какой-то стадии проснулось правительство. С одной стороны имеет место возмутительное нарушение традиций. С другой стороны... так _удобнее_. И тоже красиво. Несколько лет обсуждался этот вопрос - потихонечку, полегонечку. А потом...
В общем, перед нами документ 1907 года - инструкция для школьных учителей префектуры Хиросима:
"Учительницам начальных школ следует проводить уроки физической культуры наравне с учителями-мужчинами, и, в целом, в школе и вне школы, им надлежит быть бдительными и сохранять быструю реакцию. Соответственно, на территории школы им полагается носить кимоно с узким рукавом и хакама."
Чего не сделаешь во имя прогресса.
А вот короткие стижки правительство запретило. За сугубую их "неэстетичность".
"Традиционная японская аккуратность" в сельской местности стала "традиционной" сравнительно недавно. В 70е-80е годы 19 века. Исследователи связывают возникновение этой традиции... с распространением начального школьного образования.
Детей в школах учили писать на бумаге. Бумагу выдавало правительство. Но разве чернила бумагу портят? Не пропадать же добру. Так что уже исписанными тетрадными листками в деревнях оклеивали перегородки - и заменяли ими цельнодеревянные двери, чтобы было "как в городе". В помещениях становилось светлее, мусор делался заметнее. Приходилось убирать. Хозяйки жаловались, что из-за этой бумаги работы становится втрое больше. Но все равно оклеивали. Такие перегородки-сёдзи с упражнениями в правописании можно было встретить в деревнях до середины 20 века.
А что? Каллиграфия.


Отори Кэйске, один из самых талантливых и упорных противников Ишин Шиши, создатель "полка иноземного строя" и автор петиции о создании двухпалатного парламента, поданной в _1864_ (с понятным результатом), по первой профессии был врачом. И, видимо, это обстоятельство наложило отпечаток на всю его последующую деятельность, начисто лишив его способности относиться к историческим событиям вокруг с надлежащей долей пафоса.
Большую часть судьбоносных совещаний он умудрился проспать. Стандартная реакция на поражение - фырканье "Ну и ну, опять продули." Намеревавшемуся зарезаться Эномото, он объяснял, что это непрактично, поскольку в их отсутствие, правительство может сорвать злость на ком-то еще, а если он ошибается - то умереть-то никогда не поздно, а вот обратно отыграть не получится.
После того, как республиканские части сдались, Отори на несколько лет угодил в тюрьму. Которую довольно быстро переоборудовал по своему вкусу - включая выборное самоуправление среди заключенных и коменданта, который без санкции тюремного парламента пошевелиться не рисковал - и только молил всех богов, чтобы _это_ поскорее казнили или амнистировали.
На все недоумения Отори отвечал, что
во-первых, по-настоящему хорошая идея хороша и применима везде, что данный случай в очередной раз доказывает.
во-вторых, он, в конце концов, сам эту тюрьму строил и оборудовал, в бытность ее пехотными казармами - так кому же еще в ней распоряжаться.
а в-третьих, если вышестоящих это не устраивает, пусть принимают меры.

Они и приняли. Выпустили. И отправили заниматься мелиорацией. В результате каковой мелиорации Отори оказался полномочным послом Японии в Китае и Корее.


Во время осады замка Вакамацу (столица хана Айзу) защитники замка все время запускали воздушных змеев днем и фейерверки ночью. Осаждающие не удивлялись - им казалось вполне естественным, что осажденные пытаются продемонстрировать им и всей округе, что дела в замке идут хорошо, свободного времени - много, а артиллерийский огонь противника не беспокоит совершенно.
В конце концов, это вполне в рамках традиции - когда Такеда Синген осаждал замок Нода, там тоже каждую ночь на флейте играли (Сингена и подстрелили, по легенде, когда он эту флейту пришел слушать).
Так что змеи никого не беспокоили - зато штаб осаждающих ломал голову над тем, как из замка умудряются так лихо координировать действия с теми отрядами клана, что оставались в поле.
И только потом, уже после того как замок был взят, кто-то обратил внимание на характер расцветки и последовательность запуска. Кажется, господа осажденные и морскую сигнализацию слегка ограбили, не постеснялись.
Ну что тут можно сказать - "эта сволочь..."

[Rengaro]

Товарищ, а откуда ты все это берешь? Часом, не из книжки какой-нибудь? Если из книжки, подскажи автора и название, будь другом - я б такую с удовольствием прикупил.

[InuTaisho]

Нет, товарищ, не из книжки Как было сказано мною в первом посте, это я отыскивала на просторах интернета на исторических форумах, написано одним очень умным человеком, которого я очень уважаю ^_^ решила поделится вот со всеми его непревзойденным творчеством )

[Rengaro]

Жаль, жаль. Зело интересные записки, я б такое с удовольствием на полочку поставил.